«Как проели золото Колчака» («Коммерсант-Власть» (Москва), ¹
Пропавшие сокровища временного правительства Сибири годами будоражат воображение многих людей. Одни убеждены, что сотни тонн золота зарыты где-то в тайге, другие считают, что золотые миллионы, за долгие годы ставшие миллиардами, скрыты на счетах зарубежных банков. «Власть» впервые рассказывает о результатах исследований историка Олега Будницкого, раскрывшего тайну колчаковского золота. 651 миллион золотых рублей История колчаковского золота берет начало в 1917 году, когда, опасаясь немецкого наступления. Временное правительство отправило половину золотого запаса России в Самару и Саратов. В мае 1918 года уже новая власть, большевистская, перевезла золото в Казань, которую в августе взяли эсеровские войска. Золото отправили обратно в Самару, затем в Уфу, оттуда — в Челябинск, где оно и попало в распоряжение Сибирского правительства адмирала Колчака. 18 мая 1919 года несколько членов сибирского совета министров проинспектировали золотой запас, хранившийся в Омске. Глава правительства Петр Вологодский записал в дневнике в тот же день: «Оказалось, что всего в наличности золота на 651532117 руб. 86 коп. Из этого числа: 1) российской монеты — 514820613 руб. 78 коп., 2) иностранной — 40577839 руб. 36 коп., 3) слитками золота на 95078493 руб. 25 коп., 4) золота полосами на 529594 руб. 24 коп., 5) кружками на 525447 руб. 25 коп. Кроме того, в операционной комнате банка было выставлено серебро в вещах, награбленных большевиками в помещичьих имениях и хранившихся большевиками на складах в Казани. Вещи эти представляют большой интерес по разнообразию их, по художественности изделий и по историческому происхождению их. Всего было раскупорено 6 ящиков с такого рода вещами, а их находится на складе 172 ящика». В других измерениях — весе и долларовом эквиваленте — богатство, находившееся в распоряжении Колчака, выглядело так: 30653 пуда (490448 кг) золота в монете и слитках ($332915653) и 2 тыс. пудов лигатурного золота и серебра различной пробы. До своего падения в январе 1920 года правительство Колчака продало японцам, французам и англичанам чуть больше десятой части имевшегося в его распоряжении золота — 3232 пуда на общую сумму $35186145. Чуть больше 60% колчаковского золота — на 409620 золотых рублей досталось большевикам. А о судьбе четверти золотого запаса России вскоре начали слагаться легенды. Еще в 1929 году парижская газета «Возрождение» писала, что, по слухам, золото, не попавшее в руки большевиков, было разделено на четыре части и где-то в Сибири зарыт клад в 20 млн. золотых рублей. В 90-е годы в российской печати появилось множество публикаций о царском и колчаковском золоте, которое якобы находится до сих пор в английских и японских банках и при помощи которого Россия сможет погасить свой внешний долг. Новые кладоискатели подсчитали, что, учитывая набежавшие проценты, стоимость золота составляет $100 млрд. Ошибались и те и другие. 65 миллионов долларов Чтобы выяснить судьбу колчаковского золота, мне пришлось просмотреть тысячи листов бухгалтерских отчетов, секретной переписки, ведомостей закупленного или проданного имущества, разбросанных по разным фондам американских архивов. И в результате удалось проследить путь каждой унции колчаковского золота. Благо отчетность российскими финансистами велась образцово: сохранились не только ведомости о закупках винтовок и пулеметов, но и, к примеру, счет на $75 за травлю «различного рода насекомых» в помещении российского торгового представительства в Нью-Йорке. Из найденных бумаг следовало, что к моменту падения правительства Колчака свыше 6 тыс. пудов золота общей стоимостью $65342940 было вывезено за границу и депонировано в различных зарубежных банках в обеспечение кредитов. И эти деньги необходимо было спасать. К концу 1919 года для здравомыслящих политиков было очевидно, что дни Сибирского правительства сочтены. Вслед за этим счета несуществующего правительства могли быть арестованы, а в случае признания Западом большевиков — могли быть переданы им. И белые финансисты начали операцию по спасению вверенных им средств. В декабре 1919 года министр финансов колчаковского правительства подписал телеграмму о перечислении государственных денег на личные счета доверенных лиц. Ими стали российские финансовые агенты в Англии, США и Японии, которые уже на «личные средства» продолжили финансирование закупок для войск генерала Деникина, а затем и Врангеля. Сколько же денег оказалось на счетах финансовых агентов? В мае 1922 года советская делегация на конференции в Генуе распространила меморандум по вопросу о царских и прочих долгах и указала сумму своих контрпретензий. В их числе были названы суммы, находившиеся на счетах финансовых агентов. В частности, $22,5 млн. в Нью-Йорке, 606644 фунта стерлингов в Лондоне, свыше 6,5 млн. йен, $170 тыс. и 25 тыс. фунтов стерлингов в Токио и др. С тех пор эти цифры и фигурируют в кладоискательской литературе. Однако даже в момент их обнародования было ясно, что большей части этих денег на счетах агентов уже не было. Советская делегация основывалась на материалах колчаковского министерства финансов, захваченного Красной армией. Последние сведения относились в лучшем случае к июлю 1920 года. А с тех пор утекло немало воды. И денег. В начале 1921 года была разблокирована партия золота, депонированная колчаковским правительством в Гонконг-Шанхайском банке в августе 1919 года в качестве гарантии оплаты за винтовки фирме «Ремингтон». Весной 1921 года это золото, двумя партиями, было продано японскому Йокогамабанку «Спесие». Вес чистого золота первой партии слитков составил 12131 унцию, за нее была выручена 503101 йена ($244633). Вторая партия слитков потянула на 12102 унции; за нее получили 501874 йены ($244036). Я не случайно привел подробно все расчеты: эта не очень крупная продажа имела особое значение. Ибо на этот раз была продана последняя часть золотого запаса России, оказавшаяся некогда в распоряжении Сибирского правительства. Так завершилась история колчаковского золота, если говорить о золотых слитках. Деньги же, вырученные от продажи, имели довольно долгую судьбу. 489 тысяч долларов После падения Врангеля и эвакуации его армии из Крыма в ноябре 1920 года власть в Белом движении взяли в свои руки российские послы, назначенные или переутвержденные еще Временным правительством и по-прежнему признававшиеся правительствами стран их пребывания. Они организовали в Париже совет российских послов под председательством старейшины русского дипломатического корпуса Михаила Гирса. При совете послов был образован финансовый совет для распределения казенных средств под председательством того же Гирса в составе российского посла в Париже Василия Маклакова, бывшего премьер-министра Временного правительства и главы воссозданного за границей земского союза князя Георгия Львова и других видных представителей эмиграции. Однако казенные средства таяли с устрашающей быстротой. Приходилось оплачивать содержание беженцев и эвакуированной из России армии Врангеля. Деньги, полученные от продажи последней партии колчаковского золота, также должны были кануть в эту бездонную бочку. Но в конце апреля 1921 года к председателю совета послов обратился с «совершенно личным» письмом посол в Вашингтоне Борис Бахметев: «Последние дни я все беспокоился мыслью об обеспечении необходимыми денежными средствами русского национального движения… Валюты осталось страшно мало, нужды беженцев огромны, мы живем все время под психологическим давлением отпускать все, что возможно, на хоть незначительное облегчение страданий; между тем возможно, что впереди — еще многие месяцы, если не годы, до тех пор, пока какая-либо русская национальная власть сможет получить какие-то средства на свои заграничные расходы. Мне кажется, что поэтому совершенно целесообразным является наперед выделить в какой-то особый национальный фонд известные суммы, забронировав их, с одной стороны, от изменений в положении нашего представительства, с другой стороны — от расходования на какие-либо иные цели». Посол изложил план: образовать особый национальный фонд из средств, выделенных тремя главными финансовыми центрами эмиграции — Европой, Америкой и Японией (имелись в виду, разумеется, доверенные лица в этих странах). Однако сохранить оставшиеся без малого полмиллиона долларов было совсем непросто. Руководители эмиграции опасались, что средства могут быть у них конфискованы. К примеру, как это случилось во Франции, в порядке компенсации за прежние российские долги. Или и вовсе могут быть переданы большевикам, признание которых было не за горами. В мае 1921 года посол в Париже Василий Маклаков, знаменитый адвокат и оратор, писал Борису Бахметеву: «Я небольшой любитель замаскированного хранения денег, но когда я подумаю, что колчаковское золото попало к большевикам и что Ваши деньги могут быть арестованы — даже не возвращены большевикам, а просто арестованы, я считаю, что это худший исход, и мне поневоле, как и всем нам, приходит на ум, что нужно заблаговременно предвидеть это и сохранить их всеми мерами… Лучше на них купить автомобили для будущей России, чем их держать в ящике. Это, конечно, несерьезно и непрактично, но знайте, что на Вас глядят 40 веков и не простят Вам, если Вы прозеваете». Держатели российских средств в Европе пришли к выводу, что средства нужно централизовать, хранить в надежном месте и в то же время обеспечить их быстрое получение в случае необходимости. Очевидно, что всем этим условиям мог отвечать только банк, причем банк «свой». Единственный способ «полного сокрытия казенного характера сумм и вместе с тем безопасного их помещения», полагал управляющий делами финансового совета Владимир Новицкий, — вложение их в операции с акциями и векселями. Для обеспечения надежности надо стать одними из хозяев дела, для чего внести часть казенных средств в основной капитал банка. 130 тысяч фунтов стерлингов Речь шла о конкретном банке, а именно о London & Eastern Trade Bank. Банк насчитывал от роду менее полугода. Однако среди его отцов-основателей были русские нефтепромышленники Степан Лианозов (председатель совета банка), братья Цатуровы, член знаменитого клана нефтепромышленников Густав Нобель и несколько известных московских банкиров. Из США перевели в Европу 130300 фунтов стерлингов, полученных от продажи остатков золотого запаса. 60 тыс. фунтов стерлингов дали русские европейцы. На средства, переведенные из США, а также 36400 фунтов стерлингов, выделенные европейцами, были куплены акции банка, остальные 23600 фунтов были размещены в том же банке в виде векселей. Акции, чтобы скрыть государственное происхождение денег, были оформлены на частное лицо, пользовавшееся безусловным доверием руководства эмиграции, — Густава Людвиговича Нобеля. Беда, однако, заключалась в том, что этот английский банк был слишком русским. В его правление входили десять человек, и на их ежегодное содержание расходовалось 10800 фунтов стерлингов; расходы на аренду помещения, зарплату служащих и налоги составляли 37 тыс. фунтов, то есть в совокупности почти 10% на основной капитал. По остроумному выражению бывшего приближенного Колчака Ивана Сукина, работавшего в банке, «служащие банка были очень хорошо обслужены правлением, так как на каждого ответственного служащего приходилось около двух директоров». Проработав в банке всего несколько месяцев. Сукин писал приятелю в Вашингтон: «Если ты… на меня не будешь ссылаться, то скажу совершенно откровенно следующее (ил
